Искусство и кофе - Страница 14

Я медленно и очень осторожно закрыла шкатулку, а затем... вернула ее Рокпорту.

Каждая леди хоть немного разбирается в драгоценностях. Даже та, что их не любит - как я. Сапфиры и бриллианты и вовсе трудно спутать с чем-либо. Они дороги и сами по себе, а в подобной тонкой работе...

По меньшей мере - четыре тысячи хайрейнов. Может, и больше.

- Вы молчите, леди. Вам не понравилось?

- Очень, - голос у меня сел, я кашлянула и продолжила уже тверже, стараясь не обращать внимания на все усиливающееся головокружение: - Очень красивая работа. Изумительная.

- Почему бы вам ее не примерить?

Святые небеса, он так надо мною издевается? Куда подевалась его наблюдательность именно теперь, когда я с трудом могу складывать слова в предложения, а нервы из-за недосыпа натянуты, будто струны?

- Это очень любезно с вашей стороны. Однако не думаю, что сейчас подходящее время... - я замялась, не зная, как объяснить деликатней.

Но Рокпорт меня опередил:

- Вижу, что вы не хотите принимать этот подарок, леди, - спокойно констатировал он, и я испытала ни с чем не сравнимое чувство облегчение... правда, слишком рано: - Но почему? Вам ведь понравился гарнитур.

Я вдохнула всей грудью и медленно выдохнула, представляя, что сказала бы на моем месте леди Милдред.

- Мне кажется, что такой подарок будет слишком обязывающим.

- Мы почти что одна семья, Виржиния, - мягко ответил Рокпорт - без улыбки. - Граф Валиант подарил в прошлом году супруге замок у озера Кэт, а виконт Сэйлем преподнес дочери весной бриллиантовую диадему. Или вы считаете и это предосудительными поступками?

- Я для вас не дочь и не супруга, - резко возразила я и сама пожалела об этом. Спокойнее, спокойнее... Надо вести себя так, как вела бы леди Милдред.

- Какие холодные слова, - вздохнул маркиз, вновь пряча глаза за непроницаемо синими стеклами очков. - Официально мы помолвлены. И, помнится, прежде вы не возражали против того, чтобы помолвка однажды переросла в брак.

- Только если я не встречу того, кого полюблю, - вспылила я, не выдержав. - Простите. С одной стороны, вы правы, официально мы помолвлены, и вы можете дарить мне любые подарки, приглашать меня в театр и прочее, прочее - никто не подумает дурного. Но с другой... Мы с вами прекрасно знаем, что эта помолвка - ненастоящая. И мы также знаем, почему она была заключена.

Маркиз, кажется, превратился в каменное изваяние - безмолвная фигура в темных старомодных одеждах, слепой блеск синих стекол и побелевшие губы.

- Да, - произнес он после долгого молчания. - Я знаю, почему Иден настоял на этой помолвке, хотя вам тогда было только шесть лет. И помню, почему даже леди Милдред не стала возражать против нее. А вот вы - помните? Знаете ли, как все было на самом деле, или отец рассказал вам лишь часть того, чего опасался?

Кажется, разум у меня стал мягким-мягким, как мокрая глина, и каждое слово глубоко отпечатывалось в нем. Горло почему-то перехватило, хотя я уже давно перестала остро откликаться на воспоминания об ушедших родителях.

Прошлого не вернуть.

- Кто-то пытался истребить всю семью Эверсан. Яд в воде. Но умер один... один дед. Были еще угрозы...

- Не только угрозы, - мягко прервал меня Рокпорт. - Еще и покушения. Двадцать семь за неполных десять лет. И последнее, увы, увенчалось успехом. В этом есть и моя вина, Виржиния.

- Вы спокойно признаете это? Есть причины? - голос у меня заледенел, хотя внутри я буквально кипела. Гнев, дурные воспоминания, боль - жгучая перцовая смесь в моих жилах. - Насколько я помню, тогда вас вообще не было в стране, зачем же вы наговариваете на себя сейчас?

- Именно потому, что меня не было, я и виноват, - мрачно и совершенно непонятно ответил Рокпорт. Я чувствовала, что запутываюсь все больше - в его словах, в собственных чувствах. Действо начинало отдавать абсурдом. Все виделось теперь будто со стороны. - Не думайте, что я оправдываюсь, Виржиния. Нет. Вряд ли я когда-нибудь смогу простить себя, но именно поэтому буду заботиться так, как не заботился бы никто.

Я окончательно потеряла нить разговора и уцепилась за последние слова.

- Да уж, никто больше такого не делает! - голос у меня звучал громко и напористо - я старалась спрятать за злостью беспомощность. - Никто не врывается в мою кофейню за полночь, не угрожает моим друзьям, не пугает слуг и не читает мне мораль!

- Не сердитесь, Виржиния, - вздохнул маркиз. - Это для вашего же блага. Просто позвольте мне заботиться о вас. Возможно, тот человек, который десять лет потратил на то, чтобы добраться до ваших родителей, еще жив.

Меня накрыло изматывающим, леденящим приступом страха. Пальцы стали непослушными, и я сцепила руки в замок, скрывая дрожь.

- Хотите сказать, он может попытаться меня убить?

- Возможно.

- Быть того не может! - я вскочила из-за стола. От резкого движения чашка опрокинулась, а шкатулка с драгоценным гарнитуром полетела на пол. - Прошло четыре года! Четыре! И никто не тронул ни меня, ни леди Милдред!

Рокпорт наклонился и поднял шкатулку, затем бережно поставил ее на стол и только потом ответил, так и не подняв глаз.

- Первые два года после смерти Идена я потратил на то, чтобы найти убийцу. Увы, безуспешно, но кое-чего добиться удалось - преступник вынужден был залечь на самое глубокое дно, скрыться, исчезнуть. А вас, так быстро повзрослевшую девочку, взяла под крыло леди Милдред. В спокойствии прошло еще два года. Что было потом, вы помните. И, кроме всего прочего, я не думаю, что сразу после похорон вы могли воспринимать реальность... адекватно. Ребенком, Виржиния, вы часто прятали чувства за бесконечными "правильно" и "должно", переживая обиды и горести глубоко в своем сердце. И что же я вижу теперь, вернувшись из путешествия? Леди из стали, подобную покойной Милдред? Нет, не верю, что вы могли так измениться. Но теперь, - голос его смягчился, - вам нет нужды больше быть сильной. Я рядом с вами, Виржиния. Вы не одна.